Леви со всей уверенностью может зваться главной костью поперек глотки центрального штаба. И он не сомневается, что именно поэтому сейчас находится здесь, а не на новом расследовании. Обеспечивая хороший процент раскрываемости, Аккерман остается самым неудобным агентом, какого только можно представить. Потому что делает свою работу качественно, но не всегда законно. Не всегда так, как скажут. И попутно перевернет все, если вдруг обнаружит что-то подозрительное. По сути, хлопот от него бывает не меньше, чем пользы, а иногда даже больше. И именно поэтому его отправили сюда. Кое-кому очень сильно не понравилось оправдываться перед прессой.
Сидеть в богом забытой глуши, наблюдая за массовой (и, как оказалось, негласно традиционной) попойкой в честь слета бывших врагов, - это не то, чем Аккерман предпочел бы заняться. Тем более, отвечая за совсем зеленых бойцов, которые по пути сюда даже не особо понимали, чего им ожидать от встречи. Предрассудки из людских голов вытравить не так уж просто, каждый из собравшихся не исключает подвох от противоположной стороны. Леви понимает причины, Леви точно так же не исключает, что что-то может пойти не так.
Кто прошлое помянет, тому глаз вон. А кто забудет, тому оба.
Сейчас он с удовольствием бы выпил чаю и отправился спать, но оставлять пиздюков под присмотром уже в стельку пьяной Петры не внушает доверия. Даже больше, эта женщина запросто способна набедокурить сильнее, чем все они, вместе взятые, поэтому без присмотра оставлять нельзя в первую очередь именно ее. И вот, повинуясь обстоятельствам, детектив остается наблюдать за этим праздником жизни, неторопливо потягивая какую-то крепкую фигню. Довольно вкусную фигню, справедливости ради, которую ему подсунули после того, как увидели, что вино и настойки его не берут. Кажется, Саша назвала это самогоном. Так или иначе, но пойло оказалось довольно годным и, что немаловажно, хоть немного давало в голову. Обычно это всегда проблема, потому что устойчивость Леви к алкоголю всегда превращала застолье в напрасный перевод продукта.
Наблюдая, как народ уже начинает разбиваться на стайки, хором запевать какую-то новомодную дичь или просто общаться между собой, Леви переводит равнодушный взгляд на часы. Стоит ли разгонять всех по койкам или разбредутся сами? Остальные сопровождающие, не обременяя себя подобными мыслями, тоже неплохо выпили, и судя по всему, это здесь нормально - неофициально открывать совместные учения таким образом. Краем уха Аккерман слышал, что это помогает наладить контакт между элдийцами и марлийцами, сбавить напряжение. Сам же он считает, что все это - хрень собачья и банальные пробелы в дисциплине, которые при желании легко можно устранить. Другой вопрос, надо ли. Завтра прибудет командование и состоится официальный старт учений. Леви решает смотреть по обстоятельствам и решать по ходу дела. Если окажется, что армейские порядки здесь вертели во все стороны не только в день заселения, то придется напомнить всем, зачем они собрались. Просто для того, чтобы все эти зеленые головы хоть немного запомнили, как нужно действовать, чтобы спасти свою или чью-то жизнь, а не как убить перегаром ближнего своего.
Когда на его плечи внезапно ложится чья-то ладонь, Аккерман моментально напрягается и оборачивается, чтобы впериться пристальным взглядом в этого смельчака. Чужие прикосновения он терпеть не может, но девушка быстро убирает руку. Он знает ее. Пик, марлийская сопровождающая. Пьяная примерно в такие же щи, как и Петра. В течение дня они пересекались несколько раз, и не то чтобы Фингер смахивала на жаждущего общения человека. О том, что явилась она не просто так, Аккерман смекает сразу. Но суть просьбы совсем, совсем ему не нравится.
- Вы что? - хмуро переспрашивает мужчина. Блять, надо было идти спать. Вообще Леви запросто мог бы сказать, чтобы марлийцы искали свое добро сами, потому что надо было смотреть. Вообще Леви здесь отбывает негласное наказание, а не показывает пример ответственного поведения и поисковых навыков. И это не его проблемы. Это не проблемы даже доверенных ему людей. Но если пиздюк напился и ушел в лес, то запросто может там замерзнуть нахуй. И это станет всеобщей проблемой.
Тяжело вздохнув, Аккерман трет переносицу и медленно поднимается со стула. Голова начинает кружиться примерно через пять секунд, давая полностью понять, что этим вечером капитан действительно пил. Ого. Надо будет спросить, из чего был сделан тот самый самогон.
- Петра, - негромко зовет Леви. Его, конечно же, никто не слышит, потому что песня про зайчика гораздо важнее и громче. Со второго раза, коснувшись ее плеча, добиться внимания все-таки получается. - Отойду, ты за главную.
- Есть!
Нихуя не есть, думает Леви. Даже если изо всех сил она попробует взять себя в руки, получится это ненадолго. Почему он позволил ей так накидаться? Это вообще-то и ее наказание, они работали над делом вместе. Ладно, неважно.
Аккерман отходит чуть дальше от стола и снова смотрит на Пик, как будто ждет, что она вот-вот скажет, что пошутила. Но нет, этого не происходит, и в мутных из-за опьянения глазах Леви читает просьбу и надежду, а в слегка поджатых губах - досаду. Не хотелось прибегать к помощи? Не нравится, что помощь пришлось искать здесь?
- Рассказывай. Кого не хватает и где его видели последний раз?
Окружение слегка плывет, и Леви рефлекторно вдыхает глубже. Какого хрена его так развезло?
