Впервые этого юношу по имени Сюань Не Хуайсан увидел через три года после того, как похоронил своего брата. Он посчитал нужным проехаться по деревням Цинхэ и познакомиться со старостами. Раньше всеми этими мелкими делами дагэ занимался лично, но теперь… этот груз был исключительно его. Сначала Хуайсан не поверил своим глазам. Рядом с достаточно солидным для деревни домом высокий юноша колол дрова, когда его мать выделывала массивную бычью шкуру.
Движения, профиль, даже манера держаться… Хуайсану казалось, что он сходит с ума. Но, подойдя к дому ближе, Хуайсан понял, что ошибся, вернее, это был не его брат Минцзюэ. Юноше перед ним было не больше четырнадцати лет и, судя по тому, как побледнела женщина, увидев нового главу Цинхэ, Хуайсан понял, что его брат не был праведником. Вернее, до этой странной встречи он считал, что у брата стояло исключительно на его саблю, но оказалось, что, если проехаться по Цинхэ, то можно найти очень много интересного. Женщина, которая была матерью юнца в молодости явно блистала красотой, но из-за вечной тяжёлой крестьянской работы под солнцем осунулась, побледнела, на ее остром лице уже залегали глубокие морщины. Хуайсан хотел оставить немного золота для них, но женщина, которую звали Мэй Ся, отмахнулась от такой подачки, заявив, что от дома Не ей ничего не нужно.
С тех самых пор Хуайсан и приглядывал за племянником. Время шло и настал даже тот день, когда Хуайсану стало невыносимо смотреть на юношу. Сюань рос быстро, мужал от простой крестьянской работы… и все больше и больше становился похож на его дагэ. Тогда еще многое произошло – разграбление некрополя клана, исчезновение тела Минцзюэ и сабля… Да, Бася доставила много хлопот. Потребовалось усилие множества опытных заклинателей, чтобы запечатать саркофаг заговоренными цепями и оставить одинокую Бася там, куда даже демоны Диюя не могли бы добраться.
Спустя еще очень долгое время Хуайсана стали посещать очень нехорошие мысли. У него были годы, чтобы изучить библиотеку Цинхэ вдоль и поперек. Дагэ всегда считал это место бесполезным, громоздким и занимающим много места в их жилище. Кажется, он даже грозился все сжечь, но руки его так и не доходили. А вот Хуайсан понял, что в их роду были не только лютые мясники, которые знали путь грубой силы. Их род знал таких темных заклинателей, что даже Вэй Усянь бы позавидовал тем сокровищам, что Хуайсан сам выудил из пожелтевших и почти рассыпавшихся свитков.
Один из ритуалов предполагал создание «камня душ», который мог бы заменить одну душу другой. Каждый раз, как Хуайсан возвращался к этому свитку, его посещала мысль, что он мог бы вернуть душу брата в юное и здоровое тело его сына. Почему-то в тот момент Сюаня было вообще не жалко, как будто он и правда был чужой кровью. И только чувство меры, остатки совести гнали крамольные мысли прочь из головы. Хуайсан даже пытался как-то поговорить с Вэй Усянем по поводу души его брата. Он считал несправедливым тот факт, что душа его брата томится в одном гробу с этим мерзавцем Яо, но Вэй Ин лишь качал головой, отвечая однобоко. Его старый друг явно боялся связываться со всей яростью покойного Минцзюэ.
А потом случилось то, что Хуайсан, пусть и стыдливо, назвал подарком судьбы. Его ушей достигла весть о том, что кто-то потревожил очень древнее умертвие, пробудив с дюжину бину, которые буквально выпотрошили несколько деревень в округе. Досталось и той, где жил Сюань вместе со своей матерью. К тому моменту, когда Хуайсан прибыл на место, все было уже кончено.
На его груди под нижними рубахами уже горел талисман из белого кварца, который держал в себе душу его брата. Достать ее было очень непросто, а удержать еще сложнее. Белый кварц побагровел, словно превратился в сгусток крови, и нестерпимо жег кожу. Ему пришлось потратить много золота, выпытать, где логово темных заклинателей, считавших себя последователями Вэй Ина, проверить их, а потом отправиться к одинокой горе, где покоились тело и душа его брата. Заклинатели пообещали, что восстановили печати, оставив Гуанъяо гнить в том гробу одного. А теперь Хуайсан понимал, что если не найдет хоть кого-то для ритуала, то попросту потеряет брата снова – талисман расколется, а душа Минцзюэ может развеяться.
Мэй Ся была мертва – бину выпотрошили несчастную женщину. Выжило всего несколько селян, в том числе и сын Минцзюэ, если его состояние можно было назвать «жизнью». По коже юноши расползался чудовищный чёрный узор, который свидетельствовал о заражении трупным ядом. Если бы Мэй Ся не была такой упрямой и привела сына к Минцзюэ, тот бы обучил его, сделал сильным, укрепил золотое ядро, а подобные укусы на теле для опытного заклинателя были бы пустяковыми. Но спасти его уже было невозможно, как сказал лекарь. Все, что они могли делать, это продлевать мучения юноши элексирами, которые замедляют распространение трупного яда.
И тогда Хуайсан приказал забрать умирающего Сюаня и отнести в его покои в Цинхэ.
Когда ритуал был закончен, Хуайсан понял, что обессилил и не мог даже пошевелиться. Кажется, он даже заснул рядом на подушке, когда пытался отмыть тело от грязи и остатков трупного яда. Хуайсан проснулся на рассвете. В большой золотой клетке у окна запел его черный дрозд, приветствуя солнце. Хуайсан оглядел тело юноши, следов трупного яда на коже, да и в крови явно не осталось. Тот, кто лежал перед ним, был похож на его дагэ, хотя не было этой извечной недовольной складки на лбу, которая не исчезала даже тогда, когда Минцзюэ был расслаблен.
И все-таки Хуайсан боялся.
- Дагэ, - позвал он и испугался.
Хуайсан испугался того, что посмотрит в глаза этого человека и не увидит там родного брата. Страшно было совершить ошибку, потому что это был его последний шанс все исправить. Там за дверью его ждали люди. Они ведь все были свято уверены, что их лидер и глава клана отважно бросился спасать юношу. Хуайсан понимал, что придется объясняться перед всеми, когда откроется дверь, но сейчас все эти проблемы его не волновали.
- Дагэ, проснись, пожалуйста, - снова позвал он.
